Если не сейчас, то когда?
0Если Великая Отечественная — просто рядовая страница истории, то по-прежнему можно молиться на право сильного, казнить и миловать страны и народы как заблагорассудится, из одной лишь экономической целесообразности. Очередной проверке на нравственную и историческую прочность подверглись в конце прошлого года бывшие несовершеннолетние узники фашистских концлагерей.
Международная конференция «ТРАГЕДИЯ И ПОДВИГ. О формировании в общественном сознании исторически правильного, нравственного, высокогуманного отношения к жертвам нацистских преследований», которая прошла 16 — 18 ноября в Улан-Удэ, вскрыла механизм и динамику подобной коррозии исторической памяти. Тогда же было рекомендовано по всей России провести акцию «Мы ещё живы!».
Где-то состоялись митинги, где-то возложения цветов к мемориалам узников, в печально известном Смоленске на пикете у памятника «Опалённый цветок» около 50 бывших узников публично осудили слова местного депутата городского совета. В Великих Луках в рамках акции общественная организация узников во главе с В. В. Смирновой и при поддержке городского совета ветеранов (председатель — почётный гражданин Великих Лук В. Е. Афанасьев) провела круглый стол в конференц-зале центральной городской библиотеки им. М. И. Семевского.
Высказаны требования
Круглый стол начался с того, что его ведущая, член президиума городского совета ветеранов Т. М. Лапко предоставила слово В. В. Смирновой. Валентина Васильевна подробно ознакомила собравшихся с итоговыми документами конференции в Улан-Удэ. В частности с заявлением:
«Мы, участники международной встречи бывших несовершеннолетних узников фашизма, собравшиеся на Священном Байкале со всех концов нашей некогда общей Родины — СССР: от белорусского Минска, российских Брянска и Белгорода на западе до Владивостока и Хабаровска на востоке, от Петрозаводска, Пскова и Тюмени на севере до украинского Донецка на юге, приняли решение о проведении 21 декабря текущего года всероссийской акции «Мы ещё живы!».
Цель акции: напомнить руководству страны, депутатам Государственной Думы и местных парламентов, другим власть предержащим лицам и всем гражданам России о том, что в период мировой войны мы — бывшие малолетние узники фашизма оказались за колючей проволокой не по собственной воле. Ни в чём не повинные, мы несли свой крест долгие годы. Болезни, голод, холод, непосильный труд, издевательства были нашими спутниками. Над нами гитлеровцы глумились, нас унижали, над нами проводили медицинские эксперименты, брали кровь. Выжил лишь один из десяти.
И после войны государство оставалось к нам суровым. Наша судьба была трагичной.
Психологические страдания после освобождения оказались пострашнее физических мук. Нахождение на оккупированной территории, а затем — в концлагерях для советского человека считалось предосудительным. За нами с детства закрепилось клеймо предателей — людей, побывавших «там», в плену. Нам отказывали в приёме в вузы и техникумы, в предоставлении достойной работы, в продвижении по службе. В положении изгоев оказалось целое поколение ни в чём не повинных молодых людей.
Но вот 6 октября 1989 года, а затем 13 августа 1990 года Совет Министров СССР принял Постановление № 825 и № 813 о льготах бывшим несовершеннолетним узникам фашизма. А 15 октября 1992 года вышел Указ Президента Российской Федерации № 1235, приравнивающих нас — бывших несовершеннолетних узников фашизма к инвалидам и участникам Великой Отечественной войны. Казалось, нас поняли, нас признали, перед нами повинились. Не тут-то было!
Предубеждения культовских и неокультовских времён дают знать и сегодня! По мнению заместителя председателя комитета по труду и социальной политике М. Моисеева бывшие несовершеннолетние узники фашизма ветеранами не являются, но коль по некоторым материально-бытовым льготам они часто приравнены к инвалидам и участникам Великой Отечественной войны и им также выплачивается ежемесячно 1000 рублей, то чего же им ещё желать? «Вторая пенсия», которая предоставлена детям блокадного Ленинграда, для них, бывших концлагерников — не слишком ли?
Складывается впечатление, что сегодня в России опускают шлагбаум перед теми, кто в своём малолетстве оказался брошенным собственным государством и его армией на произвол судьбы, сводят на нет многолетнюю работу, направленную на обеспечение преемственности социальной защиты узников фашизма, заботу о них государства. Чего стоит недавнее заявление депутата Смоленской городской думы А. Ершова «Чем мы обязаны узникам фашизма?.. Только тем, что их не добили?», так и не получившее принципиальной оценки со стороны политического руководства страны.
«Ершовщина» как явление, процветающее на всех уровнях законодательной и исполнительной власти России, переполнило чашу нашего терпения. Мы, участники международной встречи бывших несовершеннолетних узников фашизма, констатируем, что отныне забота об узниках целиком и полностью легла на плечи общественных объединений жертв нацизма.
Всероссийская акция «Мы ещё живы!» пройдёт 21 декабря везде, где живут бывшие несовершеннолетние узники фашизма.
Наши требования:
Приостановить откат от принятых ранее постановлений правительства СССР и Указа Президента Российской Федерации о льготах бывшим несовершеннолетним узникам фашизма, которыми мы пользовались до сих пор.
Внести уточняющие поправки в нормативные акты различных министерств и ведомств по предоставлению льгот и гарантий, провозглашённых Законом «О ветеранах» для бывших несовершеннолетних узников фашизма.
Вернуть россиянам, бывшим узникам фашизма, 120 миллионов дойчмарок, выделенных в своё время Германией для жертв нацизма — граждан России и до сих пор не дошедших до адресата.
Инициировать переговоры Финляндии, Румынии, Венгрии, Италии, Хорватии и Японии о компенсационных выплатах гражданам России, томившимся в годы войны в концлагерях, созданных союзниками фашистской Германии».
Добрых намерений мало
В. В. Смирнова подчеркнула, что помощь бывшим узникам фашизма — зачастую лишь видимость помощи:
— В целом мы не решили проблему. Всё это — полумеры и лишь попытка декларировать какую-то заботу.
Разговор продолжил заместитель главы города Николай Иванович Андросович:
— Вопрос состоит в том, что вы все — малолетние узники войны. Вы все не по своей воле оказались там. Так же, как и те, кто в своё время работал в тылу.
Сейчас те, кто работали в тылу, приравнены к участникам Великой Отечественной войны. И раз они приравнены, они пользуются всеми полагающимися им льготами. По направлениям. То же самое и здесь.
Валентина Васильевна говорила, что акция проводится для того, чтобы государство не то, чтобы разово вернуло что-то, но, прежде всего, чтобы оно подкрепило то постановление, которое было принято в 1992 году. Чтобы вам подтвердили законным путём, что вы тоже приравнены к участникам Великой Отечественной войны. Конечно, есть разделение. Фронтовик, который воевал, у него — своя льгота, у вас должна быть своя льгота, которую нужно узаконить.
Тогда вам не нужно будет бегать в ЖКХ, в другие службы, что-то в очередной раз доказывать. Главное, чтобы вас уравняли в правах, упорядочили этот механизм, отладили систему оказания помощи. Не подачки от случая к случаю, а именно систему. Если достучимся до органов государственной власти в Москве, тогда будет порядок.
Здесь процитировали, как высказался какой-то депутат из Смоленска. Если он такие слова говорит, это просто противно слушать, это фашистское заявление по отношению к своему народу.
Ваша организация права в том, что нельзя молчать. Тут надо выработать своё предложение, общее мнение от Великих Лук.
В. В. Смирнова:
— Нам нужен полноценный закон. Закон, а не просто добрые намерения.
Н. И. Андросович:
— Добрые намерения, как правило, не подкреплены деньгами. А закон должен быть подкреплён. Считаю, что сейчас Президент Путин правильно понимает ситуацию в государстве и он должен услышать узников.
В. В. Смирнова:
— Часто меня спрашивают, почему конференция проведена в Улан-Удэ, а не в Москве. Дражинский, наш председатель Российского совета узников, ушёл из жизни. Ушёл из жизни и псковский руководитель. Мы, к сожалению, уже не молоды. Поэтому удалось собрать встречу в Бурятии по инициативе редактора газеты «Судьба».
Поэтому вопрос не в том Улан-Удэ или Москва, а вопрос в том, удалось ли сделать конференцию представительной. Очевидно, что удалось. Приехал 151 делегат, и все были едины в том, что мы должны напомнить о себе, пока ещё живы. Если не сейчас, то когда?
Член президиума городского совета ветеранов, полковник Ю. П. Богданов:
— Я не узник, но сама повестка дня «Мы ещё живы!» меня приводит в содрогание. Человек я военный, довелось участвовать в двух локальных войнах: 3 года в Афганистане и год во Вьетнаме. Свою военную профессию - инженера по радиолокации получал в Киеве. Наше училище было расположено в двух километрах от знаменитого Бабьего Яра. Поэтому мне очень понятна акция, понятна глубокая трагедия несовершеннолетних узников фашизма.
И, безусловно, нужно бороться за свои права. Напомню, что когда в США начались волнения участников войны во Вьетнаме, то оперативно было принято решение о создании 13-го министерства по делам ветеранов всех войн. На ступенях конгресса ветераны побросали тогда все свои награды и медали. И государство не смогло дальше делать вид, что ничего не происходит.
Говорят очевидцы
Валентина Иосифовна Григорьева:
— Войну я помню по-другому, чем многие мои товарищи, которые были в самих концентрационных лагерях. Я родилась в 1941 году. Вдвоём мы родились — близнецы. Выгнали нас сразу из дома. Дом фашисты заняли. Умер брат в десятимесячном возрасте. Я оказалась живучею.
С войны я помню аллергию на блох. Мы жили в литовском костёле. Была я тогда доведена до изнеможения. Лечить-то не больно лечили. Уговаривали — цацки давали. Когда брали кровь у старших, нам давали какие-то пузырёчки. Было холодно, очень холодно и голодно.
Мать рассказывала, что 18 человек жило в этом костёле. Нас отправили уже в Литву — вместе с животными. Со скотом и скарбом своим. Работники хозяина приносили какую-то пищу нам, мы работали под немецким надзором. Вот это со слов мамы знаю, а что кусали блохи, то это я уже сама хорошо помню. Помню и как лежала больная — в бреду.
Самое страшное оказалось потом, когда мы вернулись домой. Сначала жили в окопах, бункерах, потом — в землянках. И по утрам мама нас вынесет из этого жилища — маленького бункера-землянки, а вода там внизу стоит...
Мама босая носила воду. Нас на перину — где-то её раскопали. Вынесет всех. Мы же, дети, мы не понимали. Мы с братишкой, который чуть постарше, глядим, какие снежинки красивые падают. Мы накрыты каким-то тряпьём, сидим на перине, а мама плачет. 1946, 1947, 1948 годы — были годы страшного голода. Пухли. Дети многие даже хотели тогда жизнь покончить самоубийством.
О матерях, о том времени надо помнить всегда!
Раиса Владимировна Румянцева:
— Я попала в многонациональный лагерь, там были итальянцы, бельгийцы, чехи… Находились под присмотром полицаев. Ели мы баланду. Дети, которым было по 5 лет, ходили рвать траву для баланды. А я смотрела, как все уходили, я была меньше всех. Думала, как им хорошо, они пошли за проволоку. Я же не знала, что они идут работать. Пятилетние дети рвали траву, варили эту баланду, и за ней выстраивалась очередь неимоверная. Давали нам жестяную тарелку, и мы эту баланду получали по талонам.
И не дай Бог, если кто потеряет эти талончики. Тогда по новой не дадут. Сколько было таких вещей, когда полицаи наказывали — били ребят плёткой. Только за то, что они хотели есть. Просили что-то. Но был такой момент, когда можно было выйти за пределы лагеря — подрабатывать. Мама брала меня, и мы шли к бауэрам подрабатывать. Она там убирала, мыла, стирала, и ей давали за это кусочек какой-то еды.
Когда мы ходили за проволоку, всех мучило ожидание вестей о Родине. И однажды какая-то стройка была. И там нашёлся товарищ из военнопленных солдат, он переговорил с мамой, поведав ей о наступлении наших войск. Был сооружён радиоприёмник, чтобы мы услышали передачу. Мама воодушевилась и решила, что обязательно придёт на эту передачу любыми путями. Она взяла меня, и мы пошли в этот военный лагерь. Это была зима 1945 года, когда мне было уже 5 лет.
Мама взяла меня с собой. И этот поход я помню до сих пор. У меня окоченели руки, ноги. Я не могла ничего понимать — «ревела». Меня отливали водой. Я не хочу много говорить, потому что вспоминать это не хочется. Мама моя была комсомолка, стахановка. До войны работала на швейно-трикотажной фабрике. Она не могла сидеть и ждать конца нашей жизни в безмолвии.
Надежда Васильевна Жидкова:
— Я из Себежского района. Нас отправили в Германию с бабушкой и матерью. Нас было трое детей.
Начала говорить и сразу заплакала.
Т. М. Лапко:
— Не расстраивайтесь. Говорить тяжело, но люди должны знать.
— Сначала мы были в рабочем лагере, на большом заводе в Германии. В концлагере — сначала под Кёльном, затем перевели в Айнсбург. Я не помню, что мы там ели, не помню ничего. Но невозможно забыть собак со страшным оскалом. Когда нас освободили американцы, мы даже боялись наших освободителей. На негров мы, дети, думали, что это — людоеды.
Когда нас освободили, мы как-то вернулись. Вернулись в свою деревню, деревни — нет! Мать подалась в Латвию, и там мы жили при детдоме. Там меня вылечили. У меня была дистрофия. О концлагере я даже говорить не могу... Простите!
Людмила Владимировна Егорова:
— Родилась в Великих Луках в 1942 году. В это время немцы захватили город. Мой отец ушёл на фронт, и больше мы его не видели. Мы жили на ул. Первомайской, но вынуждены были перейти к моим бабушке и дедушке, потому что братику было 5 лет и я только родилась.
За Сеньковским переездом у бабушки и дедушки был свой дом. Когда немцы захватили город, то очень боялись партизан. Потому из загородных домов выселили нас всех. За Сеньковский переезд согнали, кого в чём, и погрузили в товарный вагон. Мне тогда было 2 месяца. Братику — 5 лет, бабушка с дедушкой старенькие.
Но я не о том хочу сказать, как там было, как они жили. Тема была вообще запретная. После окончания школы мой братик хотел поступить в Великолукское училище милиции, его не взяли, сказали: «Он же был в плену!» Бюрократизм, он везде, но не везде одинаков. Мой брат тогда поехал в Ленинград и поступил в военное училище. Закончил его. А на пенсию ушёл в звании подполковника.
В Великих Луках всю жизнь прожила, за исключением учёбы в Ленинграде. И вот в моих детских воспоминаниях Великие Луки — это разрушенный город, были сплошные руины. Когда мы вернулись, дома нашего уже не было. 5 семей, которые были выселены, за Сеньковским переездом собрались вместе, вырыли землянку и перезимовали.
Потом мать сама строила из кирпичей времянку. Помню, как с братом вставали рано утром и прежде чем пойти в школу скалывали лёд из углов землянки. От страха, когда мы вернулись на родину, дедушка сразу умер от разрыва сердца. Мы вернулись, а жить-то и негде. Бабушку похоронили, когда я уже в школу ходила.
Но хочу сказать, что и тогда мы не чувствовали себя несчастными. Я училась в школе № 4, мы все были такие — весь наш класс. Две трети класса не имели отцов. Потому что отцы наши погибли на фронте. В школе мы чувствовали себя людьми, и я вот даже, когда училась в Ленинграде, не чувствовала себя несчастной и обездоленной. Просто мы умеем жить, выживать. Строили этот город, сажали деревья, мы в каникулы работали на стройках — убирали мусор. Мы хотели, чтобы наш город был настоящим городом.
Т. М. Лапко:
— Вы поддерживаете идею проведения этой акции?
— Конечно. Поддерживаю эту акцию. Более того. Хочу, чтобы не только мы, которые были выселены, но и те дети, которые были бедными, голодными в войну, тоже имели бы льготы. Чтобы людей поддержали, чтобы хотя бы последние их годы прошли в уважении. Им нужна забота.
Зинаида Александровна Галанцева:
— Если мы будем рассказывать про свою жизнь, то о каждом можно написать большую книгу. Пережито очень много. Мне 10 лет было, когда началась война. И в начале её в лесу скрывались. Самое обидное, что власовцы над нами издевались. Били, чуть не расстреляли.
И в пересыльном лагере была я, и в Саласпилс мы попали, где жили в переполненном людьми бараке. У нас, у детей, брали кровь. Бараки убирали. Мать и сестра работали на железной дороге.
Это долгая история, но я не хочу всего вспоминать. Меня всю от воспоминаний колотит. И когда окончилась война, меня освободили, я уже была пастушкой у латышей. Мать - домработницей. У меня имеется справка из Госбезопасности, метрики остались в этом лагере.
Но мы сегодня собрались для того, чтобы рассмотреть и выдвинуть наше обращение. Чтобы действовал закон, который был издан при Ельцине. Чтобы вернули наши деньги, отобранные Черномырдиным. Льготы прежние теперь нам уже не возвратят, но хотя бы нам платили согласно закону вторую пенсию.
Нам нужно активно проработать обращение к Российскому правительству, чтобы обратили на нас внимание в наши непростые годы, чтобы хотя бы хоронили узников так, как участников войны. А то закон есть, но он просто не действует.
Вот для чего мы собрались. А рассказывать про свою жизнь?! Это очень тяжело и вряд ли поможет тем, кто изначально не хочет ничего понимать.
Действовать сообща
Заместитель председателя городского совета ветеранов Анатолий Фёдорович Фролов:
— Я — коренной великолучанин. Родился здесь, всё рассказанное здесь видел, пережил. Задача наша сегодня, считаю, чтобы, действительно, осудить тех лиц, которые выступают и отзываются так, как уже читали об этом, и чтобы поддержать тех, которые, действительно, ходатайствуют о нашем будущем, о нашем настоящем.
Кстати, в РФ, в ряде областей, в том числе и Тверской (Калининской), депутаты обратились с соответствующей просьбой к Администрации нашей республики. Поэтому, я думаю, мы должны поддержать наших передовых товарищей, выступающих с заботой о нашем поколении, которое пережило Великую Отечественную войну.
Н. И. Андросович:
— Надо выработать документ, который, как я уже сказал, вносил бы нашу с вами инициативу в эшелоны власти.
Мне приятно, что меня пригласили сюда. Валентина Васильевна, ваша организация — самая работоспособная и не хуже работает, чем ветеранская организация по участникам войны и труда. Хочу сказать, что я возьму вот эти бумаги, что вы дали мне. Я представлю их главе города Николаю Николаевичу Козловскому, доведу до него эту информацию, расскажу как прошло наше совещание.
Думаю, что совместно с Вами будем вырабатывать обращение в вышестоящие эшелоны власти.
Председатель городского студенческого совета (II курс Великолукской государственной академии физической культуры и спорта) Ксения Николаевна Константинова:
— Мне очень приятно, что Вы меня сюда пригласили. Конечно, мы далеки от всего того, что вы пережили, но лично мне от всей молодёжи города, которую я представляю, хотелось бы вам сказать огромное спасибо, что у меня было иное детство, чем у вас. Не такое, как у вас.
И очень важно, что сегодня проходит такая акция, очень важно всем быть активными и заявить о себе. Со стороны молодёжи мы, чем можем - поможем. Вам всем крепкого здоровья, чтобы вы жили как можно дольше!
Главный редактор МУП «Издательство «Великолукская правда», член Союза писателей России Андрей Борисович Канавщиков:
— В принципе, это уже звучало во многих выступлениях. Со своей стороны ещё раз хочу заверить, что этот круглый стол именно для того и собирался, чтобы было выработано какое-то общее мнение, какой-то общий документ, чтобы шли обращения к нашей власти не просто от общественной организации несовершеннолетних узников, но и от общественности города в целом.
Здесь присутствовали заместитель главы города, председатель студенческого совета, пресса… Озвучена не просто проблема, которую поднимает одна общественная организация узников, это проблема, которую поднимает вся общественность Великих Лук. То есть это уже выход проблемы на совершенно другой уровень.
Ещё момент, который хотелось бы подчеркнуть. Вы слышали две совершенно диких цитаты, совершенно фашистских, Николай Иванович правильно охарактеризовал их. И как эти цитаты смотрелись разительным контрастом с теми судьбами, трогательными, пронзительными, с которыми знакомили люди, знакомили нас сегодня!
Самое простое, самое поверхностное сказать, что, может быть, власть не знает о том, какая страшная была ваша судьба, как тяжело приходилось детям Великой Отечественной войны. Самый простой путь подумать, что они якобы просто чего-то не знают.
На самом деле всё они, конечно, знают. И вот эти наезды, в том числе и на организацию несовершеннолетних узников фашизма, эти проблемы, которые постоянно по всей стране сопровождают детей войны, которых с очень большим скрипом признают действительно людьми, которые пострадали в той страшной войне, это всё происходит из одного всем понятного источника.
Идёт массовый накат на итоги Великой Отечественной войны. Идёт массовый накат на героев Великой Отечественной войны. Спецслужбами Запада вкладываются колоссальные деньги в то, чтобы пересмотреть итоги Великой Отечественной войны. Чтобы уравнять режимы Гитлера и Сталина. Чтобы лишить нас нашей Победы.
И вот эти совершенно фашистские цитаты, которые звучали, — это именно звено в той цепи лишения России, лишения нашей Великой Родины, нашей Великой Истории. И я очень горжусь и очень рад тому, что великолукская организация узников не остаётся в стороне от этого общего процесса, что она тоже поднимает свой голос в защиту нашей истории, в защиту наших завоеваний. В защиту наших идеалов!
Спасибо вам большое, спасибо за то, что вы вынесли, что выдержали, что вы остались сейчас сильными, стойкими и продолжаете бороться! Потому что, когда есть у нас наше прошлое, тем более такое великое выстраданное прошлое, как у нашей страны, то у нас должно быть только Великое будущее. И если у нас будет Великое будущее, у России, то только в том числе и благодаря вам, бывшим несовершеннолетним узникам.
В. В. Смирнова:
— Что-то изменить можно только всем миром, только сообща. И главное — не было бы поздно что-то менять.
А. Канавщиков
Комментарии