Когда началась война, Нине было без малого 14 лет. Она жила в деревне Шиклино со своей мамой, у которой было 5 детей, и старым больным дедушкой. Эвакуироваться они не успели.

Однажды по доносу, что семья Нины помогает партизанам и, возможно, скрывает кого-то, к ним нагрянули немцы. Они перевернули все в доме и в хозяйственных постройках, били прикладами старого больного дедушку. Саму Нину кололи для устрашения штыками. Тыкали в плечо штыком и все выспрашивали, где партизаны и как они им помогают.

Не добившись ничего от Нины и дедушки, немцы решили расстрелять маму Нины. Ее поставили к стене дома. Но дети со слезами бросились в ноги к матери. Тогда старший из немцев сжалился и отменил расстрел. Сказал, что в следующий раз расстреляет всех — и детей, и мать, и дедушку. В эту же ночь, когда немцы ушли, партизаны увезли всех в надежное место.

Потом родные места освободили наши. Нине было уже 15 лет. Вместе с остальными мирными жителями она рыла окопы для наших солдат, восстанавливала разрушенные железные дороги. Работа была очень тяжелой, трудиться приходилось практически вручную. Бывало, вспоминает она, несешь тяжеленный камень, сгибаясь в три погибели, кажется, что сейчас внутри все порвется — а что делать, нужно нести!

Однажды, во время работ в районе станции Сердце, неожиданно налетели немецкие «рамы» и стали бомбить. Нина Ивановна получила несколько осколочных ранений, ее доставили в госпиталь. К счастью, раны оказались не тяжелыми, она быстро поправилась и снова «встала в строй».

После окончания войны Нина Ивановна участвовала в восстановлении разрушенного хозяйства. Сильного пола не хватало, война унесла, и она, маленькая худенькая 18-летняя девушка, не жалея сил, работала на трудных и тяжелых работах.