Если судить по Новгородским летописям, по официально принятым источникам исчисления возраста, то Великим Лукам исполняется 848 лет. Конечно же, наш город значительно старше, но даже и в таком усечённом варианте возраст вызывает уважение.
Причём, на протяжении всей своей долгой истории периодически Великие Луки оказывались, что называется, на острие отечественной действительности. Героическая осада в годы Ливонской войны, стрелецкий бунт при Петре Великом… А в Великую Отечественную войну сразу дважды Великие Луки попадали на первые страницы сообщений всех мировых информагентств – во время остановки полчищ Гитлера перед Москвой и во время успеха Великолукской наступательной операции, этого северного Сталинграда, когда до 10 немецких дивизий оказались скованным и не были переброшены вермахтом к Волге.
Парадокс: неоднократно Великие Луки сжигались врагом дотла, фактически безлюдели и пустели. Однако, верные какому-то своему высшему предназначению, всегда стремительно возрождались и поднимались в неизменном величии. Даже будучи глухой провинцией, Великие Луки всегда противились этой роли статистов, взрывая однажды скуку и сонное течение времени хотя бы знаковым романами учителя математики Великолукской гимназии Фёдора Сологуба «Тяжёлые сны» и «Мелкий бес».
Никогда город на Ловати не хотел довольствоваться малым, всегда идя на максимум своих стремлений и желаний. Если развивать промышленность, то так – чтобы стать крупнейшим центром на Северо-Западе страны. Если культуру развивать, то непременно так, чтобы иные областные центры завидовали нашему театру или нашим музыкантам. И так буквально во всём, в каждой сфере деятельности.
Магнетизм Великих Лук и их какую-то особую предрасположенность к динамическому развитию отмечают все, с кем связывает этот город судьба. Великие Луки очень быстро становятся родными и близкими даже для тех, кто не родился здесь. Так, полковник, кавалер трёх орденов Красной Звезды Юрий Петрович Богданов родом из Новгородской области, но обаяние Великих Лук не признавать не может.
- Этот город стал теперь моим. Не представляю, где бы ещё мог жить, если бы не повезло приехать в Великие Луки.
Уроженец станицы Новопокровская Краснодарского края, выпускник Литературного института им.
А. М. Горького Александр Александрович Сапрунов долгое время жил и в Москве, и в Пскове, может сравнить и выбирать, однако и у него Великие Луки вызывают особые чувства:
- Тянет сюда. Великие Луки – город с необыкновенной героической историей, город древнего русского порубежья, который можно только однажды полюбить и жить с этим чувством уже всегда.
Ещё более определённо высказался на тему родства с Великолукской землёй полковник Владимир Петрович Балабин. Он живёт в Москве, работает в газете «Патриот», но постоянно поздравляет Великие Луки со всеми праздниками и при первой возможности посещает родные места:
- Вся моя сознательная жизнь, уже когда я осознанно стал понимать, что к чему, проходила именно во время жизни в Великолукской области. Конкретно в Бежаницком районе Великолукской области.
Семья Балабиных жила в посёлке Чёрная Речка под Ленинградом, где служил его отец. Когда началась Великая Отечественная, то отец в тот же день ушёл на фронт, а через несколько дней весь военный городок, семьи с детьми, был эвакуирован на Урал.
- Подошёл товарный эшелон, - вспоминает Владимир Петрович, - полностью погрузились и приехали в Свердловскую область, Камышловский район. Определили нас жить в колхоз «Путиловец», мать работала там учётчицей, то есть ходила измеряла поля, сколько скошено, где убрано.
Помню, ещё вечерами ходили на работу, молотить горох, готовить различные продукты, чтобы использовать для фронта. Кстати, привозили к нам мешками чёрный хлеб. Хлеб тогда уже выдавался по карточкам, а тут – мешки!
Помню, матери привезли два мешка. Нужно было в печке их высушить на сухари, чтобы отправить в войска. И вот что характерно, что мать, когда нарезала эти кусочки, единственное, что разрешила нам, - крошки съесть, хотя мы, конечно, хотели есть.
Ни одного ломтика она не отрезала нам, не дала из этого армейского хлеба. Потом приезжали представители войск, как там проверялось - я не знаю, но было честно. Мать, как, впрочем, и другие, ни в коем случае не позволяли себе ни ломтика отрезать.
Когда мать услышала, что в Великих Луках идут бои и наши войска освобождают город, она решила поехать со своей подругой к родственникам. Эта поездка оказалась удачной. Кого-то угнали немцы, кто-то погиб, но кто-то и остался там. Старшая сестра матери Матрёна Васильевна осталась и жила по-прежнему в своей деревне. Она снабдила гостей зерном, и те вернулась на Урал с решением: «Всё, поедем к родным в Великолукскую область».
Приехали летом 1943 года в Великие Луки. До тётки оставалось ещё километров сто, в направлении на Сущёво. Какое-то время ждали отправки эшелона. Вдруг ночью раздался грохот в небе, послышалась стрельба. Оказывается, немцы ещё авианалёты делали на Великие Луки. Мать закрыла нас с братом своим телом. А стрельба всё идёт. Потом оказалось, что это наши истребители отгоняли немцев. Никто не пострадал. Утром эшелон отправился. Приехали через два-три часа, потом мать ведёт нас в село с наказом: «Никуда не отходите от дорожки, идите по тропинке! Тут мины могут быть, ходите за мной».
Пришли к тётке. Впервые, я помню, по-настоящему поел. И с тех пор началась моя жизнь в Великолукской области. Я в эвакуации пошёл в первый класс, а уже во второй класс я шёл здесь. Школа была в Юшковых Сёлах, там учился. Потом через некоторое время мать устроилась на работу в посёлке Финьково, там была начальная школа, льнозавод. И вот там я учился до четвёртого класса, а потом пошёл в семилетку в Юшковых Сёлах.
Затем учился в Бежаницах. На выходные ходил домой в Финьково 11 км. Жили мы неплохо. Голодным, во всяком случае, никогда уже не был, а до этого, в эвакуации, бывало.
Вспоминаю, как в Великие Луки ездили из школы, выступали от самодеятельности с концертом на каком-то предприятии. Насколько я помню, очень мало в городе было домов нормальных, все - полуразрушенные или, вообще, в руины лежали. И я считаю, что не зря вторым или северным Сталинградом Великие Луки называют. Я мальчишкой тогда был поражён, а представляю, что взрослые понимали, видя эту картину.
И всё-таки всё жило, всё работало. С самого начала не было какой-то растерянности. Вера у людей была, что дальше будет всё лучше, и я помню, как мы в школе в восьмом-девятом классах, когда снижение цен проводилось, бегали специально в районный магазин, чтобы убедиться, что да, действительно, снижаются цены.
Все работали, учились, жили.
В. П. Балабин до сих помнит своего учителя истории по фамилии Пятисотников. Он рассказывал детям и о Шаляпине, и о периоде царской империи, он ни на что не оглядывался и, хотя дело происходило при Сталине – никто человека не преследовал и в лагеря отправить не спешил, как иногда можно подумать с нынешней колокольни.
Незабываемым моментом стала смерть Сталина:
- Когда Сталин умер, - рассказывает Владимир Петрович, - я был в 9-м классе, услышал об этом, когда шёл по дороге в школу, из радио, на улице. Я вернулся домой, а так как был редактором стенгазеты, то решил, что выпущу сейчас специальный номер. Вырвал портрет Сталина из книжки, написал о нём, о наших переживаниях.
В тот день в школе занятий не было, а на другой день принёс эту газету, повесил. Вся школа ходила смотреть, люди плакали, благодарили, даже восторгались, когда же я успел это. А я и сам не знаю, просто решил, что так надо. Директор, завуч, преподаватели приходили, говорили: «Молодец».
Газета невольно даже успеваемость подтянула. Понятно, что мальчишки не слишком любят учиться, а теперь Балабину говорили учителя: «Помнишь, как газету выпустил? Неужели так троечником и будешь?». Стало стыдно. Решил, что экзамены будет сдавать только на четвёрки и пятёрки. Принялся всерьёз за изучение, всё повторял и учил заново.
- В итоге все удивлялись: «Может ты шпаргалками пользовался?». А я принципиально никогда шпаргалки не делал. Мне просто стыдно. Лучше пусть я провалюсь, но только не надо шпаргалок. Может, с билетами повезло, вопросы попадались более простые. Но экзамены, действительно, сдавал с тем пор только на четвёрки и пятёрки.
Когда к военкомату приписали и спросили о предпочтениях, я сказал, что желаю продолжать дело отца. Отец мой из деревни Великополье, родился здесь. Сказал, что хочу также быть офицером. Направили в училище в 1954 году. Столкнулся со сложностями по физкультуре, нужно было осваивать бег, метание гранаты, мало кто физкультурой тогда занимался, не было таких навыков.
Зато потом на лыжах ходил чуть ли не самым лучшим в училище и выпускные экзамены по физкультуре сдал на пять. Ходил на снаряды заниматься, на перекладине, лазать по канату, на брусьях, надо ведь тренироваться, учиться, что всё получалось.
Аэродромно-строительное училище ВВС располагалось в городе Укмерге Литовской ССР. Я вышел оттуда в звании лейтенанта с дипломом техника-строителя. Продолжал службу в части, где строились специальные площадки для хранения ракет.
А потом, при Хрущёве, начались изменения в армии, начали нас сокращать. Меня направили в авиационную часть в Орск, училище им Хользунова, в батальон обслуживания, и там год или полтора прослужил, выполнял все задачи, дежурил на полётах. Ремонтировали аэродромы, латали швы между плитами, а зимой шла расчистка полос от снега.
В Орске пурга такая, что и глаз не откроешь. И после такой пурги нужно было всё быстро расчистить. И успевали! Я был командиром взвода, иногда смотрю: солдат засыпает за рулём, сам его подменяю. Потом опять водителя бужу. Тяжело было.
Тут опять началось сокращение в авиации. Даже ломали самолёты тракторами, перехлёстывали их тросами. Металлолом нужен был Хрущёву что ли? Меня отправили в ракетные войска. Приехал в Саратовскую область в город Татищево. Там в полку какое-то время послужил, пока не покритиковал начальника штаба на партийном собрании за хамское поведение. Замполит, правда, меня поддержал: «Молодец, ты правильно говоришь». Но через некоторое время пришло распоряжение направить офицера в распоряжение такой-то части. Начальник штаба постарался, думал, что я попаду куда-то к чёрту на кулички. А я приехал, оказывается, в Подмосковье.
И тут меня так и оставили. А так как по состоянию здоровья для службы в командной академии я не подхожу, поскольку в своё время перенёс воспаление лёгких на ногах, то получил разрешение поступить на факультет журналистики МГУ.
Когда учился на пятом курсе, то из окружной газеты «Красный воин» прислали письмо, предложили приехать в редакцию и позвали работать корреспондентом. Перешёл туда в соответствии с приказом командующего округом. Здесь я проработал 10 лет, последняя должность была - начальник отдела партийной жизни, после этого перевели заместителем главного редактора в газету ДОСААФ «Советский патриот», там и служил.
Много было перипетий всяких в жизни, но то, что было заложено в меня там, на Великолутчине, так во мне и осталось. Это мне помогало не поддаваться на всякие соблазны, не переступать черту, не идти на всякие нехорошие дела, держаться. Этот регион так и остался самым, можно сказать, святым и самым основополагающим. Всё во мне сложилось там. Все мои убеждения, принципы.
- Владимир Петрович, что пожелаете великолучанам в День города?
- Никогда, ни на мгновение не забывать, что Великие Луки не зря названы великими. Город перенёс невероятные разрушения, но поднялся из руин и, убеждён, нет сил, которые могли бы заглушить вот эту любовь великолучан к жизни, к созиданию, к развитию.
Гордитесь своим городом, своей землёй, любите эту землю. Вам повезло с ней!
Такие вот слова говорят даже не коренные великолучане. Говорят, понимая существо нашей земли и наших трудолюбивых, стойких в во испытаниях и невзгодах жителей. Говорят, искренне желая нам и впредь, оставаться такими, какими нас знают в России и в мире – великими!
А. КАНАВЩИКОВ