Псковская Лента Новостей продолжает серию публикаций о запущенном в Псковской области процесс реформирования бюджетной сферы. Отметим, что спустя более чем полгода после объявления оптимизационной кампании оценить ее эффективность весьма затруднительно. Сводных отчетов, официальных докладов руководителей направлений (социальной защиты населения, образования, здравоохранения, культуры) о процессах реорганизации в открытом доступе нет. Отрывочные сведения можно почерпнуть из интервью чиновников СМИ (причем государственные масс-медиа практически не проявляют интереса к данному процессу), а также из выступлений высших должностных лиц перед региональным парламентом (например, из бюджетного послания губернатора Псковской области или из его отчета о работе за 2014-й год). При этом даже слабые попытки общественности поставить реформы под свой контроль успехом не увенчались. Общественная палата Псковской области начавшуюся оптимизацию полностью проигнорировала. Региональное отделение Общероссийского народного фронта не смогло добиться от власти исчерпывающих ответов на свои вопросы. А они были сформулированы еще 27 марта 2015 года. Тогда рабочая группа «Социальная справедливость» (руководитель - председатель областного Совета профсоюзов Ульяна Михайлова) регионального отделения ОНФ пришла к выводу, что пока оптимизация не вступила в активную фазу необходимо: выработать критерии оценки эффективности предпринимаемых мер; иметь исчерпывающие сведения о количестве работников, сокращаемых в разных сферах, и об их дальнейшем трудоустройстве; проанализировать эффективность проводимых мероприятий для населения. 18 мая в эфире радиостанции «Эхо Москвы» в Пскове Ульяна Михайлова отметила, что по всем этим пунктам (а всего было сформулировано около 20 вопросов) «фронтовики» направили запросы главам местного самоуправления и в соответствующие комитеты, комиссии и управления администрации Псковской области. 21 мая они намеревались обсудить полученные ответы на заседании штаба ОНФ. Тем не менее, на сайте ОНФ нет никакой информации о заседании 21 мая. Объясняется это просто (и об этом Ульяна Михайлова рассказывала своим товарищам по профсоюзному движению на заседании президиума облсовпрофа 22 мая): полученные ответы не информативны, власть на местах отвечает по принципу – «вот реорганизуем и доложим». Например, в деле оптимизации образовательных учреждений раньше сентября не обещают никаких цифр, хотя процесс идет полным ходом, и районные Собрания депутатов его согласовывают. Начальник Главного государственного управления социальной защиты населения Псковской области Армен Мнацаканян И только в социальной сфере Псковской области реформу можно считать практически завершенной. Поэтому мы и начинаем анализ состоявшейся реорганизации с направления, которое курирует Армен Мнацаканян. Этот анализ основывается на публичных высказываниях начальника управления социальной защиты, сделанных не только в СМИ, но и в ходе переговоров с профсоюзными организациями области. Потому что никаких официальных итогов оптимизации «социалки» в виде тех же отчетов, докладов, публикаций в государственных СМИ по-прежнему нет. Открыто, согласовано, незаметно Известно, что оптимизация «социалки» шла в двух основных направлениях. Первое можно назвать линейным (губернатор Андрей Турчак в эфире «Эха Москвы в Пскове» так его и обозначил): это сокращение расходов на административно-управленческий аппарат за счет реорганизации самой структуры Главного государственного управления социальной защиты населения Псковской области. Второе направление касалось сокращений или отмены определенных социальных выплат некоторым категориям населения. Сюда же можно отнести расходы государственных стационарных учреждений, которые также подверглись сокращению, но это не коснулось широкого круга лиц. Оба направления оптимизации имели целью экономию бюджетных средств в условиях обострившегося дефицита и повышение эффективности управления расходами (то есть избавление от неэффективных трат, которые зачем-то были нужны долгие годы, а теперь с ними с облегчением попрощались). Оценим направление «линейное». В конце апреля в эфире «Эха Москвы в Пскове» начальник областного управления социальной защиты населения сообщил, что из органов соцзащиты было сокращено 286 рабочих единиц, из них 55 госслужащих (и практически все уже трудоустроены). «Мы ко всему относились очень конкретно и точно. В итоге к 1 января 2015 года мы освободили порядка 135 млн рублей. Они ушли, в первую очередь, на выполнение пунктов «дорожной карты» по указам президента и сокращение дефицита бюджета», - пояснил Армен Мнацаканян. Таким образом, в 24 районах области вместо территориальных управлений были образованы территориальные отделы с теми же функциями. Управления сохранились лишь в Пскове и Великих Луках. Из имевшихся в структуре соцзащиты 112 юридических лиц осталось 64: это 26 Центров социального обслуживания; 32 государственных учреждения стационарного обслуживания (дома-интернаты для граждан пожилого возраста и инвалидов, психоневрологические интернаты, детские дома-интернаты для умственно-отсталых детей, прочие учреждения), 6 государственных бюджетных учреждений социального обслуживания семьи и детей (в том числе 4 Центра помощи детям, оставшимся без попечения родителей). То есть действительно четко видно, как изменилась структура управления соцзащиты, сколько сотрудников было сокращено в ходе реформы, какая образовалась сумма и куда эта сумма была направлена. Однако заметим, что в 2014 году (и это следует из отчета начальника управления социальной защиты населения) в Псковской области осуществляли свою деятельность 20 социально-реабилитационных центров для несовершеннолетних. В процессе реорганизации они были присоединены к центрам социального обслуживания. Как заверял лично Армен Мнацаканян, все учреждения социального сектора остались на своем месте, качество оказываемых услуг не изменилось. А уж за судьбу детских учреждений можно было вовсе не волноваться: обещали же, что сокращения коснуться лишь административно-управленческого аппарата. И, надо признать, что сигналов с мест о ликвидации не поступало. Кроме одного. Этот сигнал случайно прорвался сквозь лейтмотив «ничего не изменится» благодаря профсоюзам. В начале мая стадо известно, что в Пыталовском районе при реорганизации социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних (его присоединили к центру в Острове) высвободилось 15 человек. Трудно поверить, что все они были руководителями и бухгалтерами одного учреждения. Тем не менее, такую цифру называла председатель областной организации профсоюза работников государственных учреждений и общественного обслуживания Наталья Васильева, обращаясь к Армену Мнацаканяну с просьбой о трудоустройстве сокращенных работников. Правда, в сообщении на сайте облсовпрофа район не упоминался, но в эфире «Эха Москвы в Пскове» Ульяна Михайлова подтвердила, что речь именно о пыталовском учреждении, причем называла цифру в 20 человек, 15 из которых подлежат трудоустройству в органах местного самоуправления. А до этого Наталья Васильева предупреждала Армена Мнацаканяна, что среди высвобождающихся есть и одинокие матери, и единственные кормильцы в семье. Ответ получила ожидаемый: всех трудоустроят (видимо, в Пыталово множество скрытых резервов). Председатель Псковского облсовпрофа, депутат областного Собрания Ульяна Михайлова Пыталовский пример показательный. Потому что даже в социальной сфере, каждый шаг в оптимизации которой был «открыт и согласован», можно столкнуться с любыми неожиданностями. И реализация озвученных планов может резко расходиться с первоначальным планом (или обещанием). «Исходя из новых экономических реалий» Еще один пример из разряда единичных — это Вербиловский дом-интернат для престарелых, который был сначала реорганизован путем присоединения к Опочецкому интернату, а потом фактически ликвидирован. Ликвидация стала неожиданностью как для сотрудников, так и для постояльцев, предполагавших дожить свой век рядом с малой родиной. Подтверждение тому есть в обращении сотрудников интерната, размещенном на сайте Андрея Турчака в октябре 2014-го. В нем они приводят всю хронологию событий. Так, 21 мая прошлого года они получили распоряжение о реорганизации интерната. 27 мая Армен Мнацаканян официально подтвердил: «В соответствии с распоряжением будет проведена реорганизация ГБУСО «Опочецкий дом-интернат» в форме присоединения к нему ГБУСО «Вербиловский дом - интернат». Структура штата ГБУСО «Вербиловский дом -интернат» сохранится, за исключением должностей руководителя учреждения и главного бухгалтера». Такие же ответы сотрудники получили и из других структур, в том числе из Министерства труда и социальной защиты РФ. Подчеркнем, что все эти обещания были получены летом 2014 года — в разгар кампании по выборам губернатора Псковской области. И по ее завершению на очередное обращение сотрудников Вербиловского интерната господин Мнацаканян уже ответил следующее: «Исходя из новых экономических реалий, администрацией Псковской области проводятся назревшие структурные изменения во всех сферах жизнедеятельности региона, в том числе и в социальной сфере. В связи с этим будет продолжена работа по оптимизации сети государственных учреждений социального обслуживания области, предусмотренных Планом мероприятий «Дорожная карта на 2013-2015 годы, в том числе и в отношении здания ГБУСО «Вербиловский дом-интернат для престарелых и инвалидов», которое не соответствует санитарно-техническим нормам, пожарным требованиям и требует больших материальных затрат по его содержанию». Вполне возможно, что одноэтажный интернат (его деревянное здание обложено кирпичом) действительно не отвечает требованиям пожарной безопасности. Но сокращение таких опасных учреждений идет в стране как минимум с 2008 года, и еще летом 2014-го никто не вменял Вербиловскому интернату повышенную пожароопасность. Или несоответствие санитарным требованиям (в интернате нет отдельного входа в прачечную и отдельного окошка в столовой для приема грязной посуды). Тем не менее, в рамках очередной оптимизации выяснилось, что дальнейшее существование недавно отремонтированного интерната (к вопросу об эффективности расходования бюджетных средств) невозможно. Реальная причина ликвидации интерната понятна, и Армен Мнацаканян ее приводит: новые экономические реалии. Содержать дом на 23 стариков при 22 сотрудниках дорого. Но это было всегда дорого, и прошлым летом в том числе. Поэтому когда мы в очередной раз слышим о сокращении неэффективных расходов, невольно зреет вопрос — зачем же их вообще допускали? Особенно в те времена, когда расставание с ними могло произойти менее заметно и болезненно? Ну и, конечно, совсем не правильно «переобуваться в воздухе» - даже в связи изменившимися реалиями. Потому что такие истории, став достоянием гласности, снижают уровень доверия населения к реформам. И это уже чувствуется — в процессе филилализации школ в районах Псковской области. Сокращение выплат: курочка по зернышку А мы переходим ко второму направлению реформирования социалки — это сокращение расходов на социальные выплаты. Надо признать, что с одной стороны данная оптимизация оказалась чуть мягче, чем предполагалось. Напомним, еще в ноябре 2014 года, когда «искали» сумму экономии в 500 млн рублей, первым делом обратили внимание на закон «О ветеранах труда Псковской области», в зону ответственности которого вошли недавно и «дети войны». Но вопрос о приостановке действия этого закона был практически моментально снят с повестки дня. Это и понятно: в год 70-летия Победы слова «ветеран» (даже труда) и «дети войны» никак не могли звучать в контексте сокращений. На ветеранах мы экономить не будем! К тому же это одна из самых многочисленных категорий получателей социальных выплат: 27 тысяч человек — заметная группа населения. И для них выплаты были сохранены — 113 млн рублей предусмотрено на это в 2015 году. А вот в поддержке многодетных семей изменения произошли: при получении социальных выплат был введен критерий нуждаемости. Но, по заверению областных властей, из 4362 многодетных семей под критерий нуждаемости не подпадали только порядка 50 семей. В случае с законом «О региональном материнском капитале» (100 тысяч рублей при рождении или усыновлении третьего или последующего ребенка — после 1 января 2011 года) также был введен принцип нуждаемости. То есть он теперь доступен для семей, в которых средний душевой доход не превышает прожиточного минимума. Если только за 9 месяцев 2014 года в Псковской области было реализовано 184 сертификата (из 604) на сумму 18, 4 млн рублей, то на 2015 год заложили на эти цели 10 млн рублей. И никакая многодетная общественность не возмутилась, что прямо-таки убеждает в верности принятого решения. Выплаты усыновителям оставили на прежнем уровне — 500 тысяч рублей, но растянули на пять лет (ранее эту сумму получали в течение трех лет). Полностью отменили выплату единовременных пособий при рождении ребенка и ежемесячные социальные выплаты студенческим семьям — из-за отсутствия спроса на такую меру социальной поддержки. Все эти сокращения выглядят маковыми зернышками (во всяком случае, так их пытаются позиционировать оптимизаторы — здесь 50 семей, там 8 миллионов — это же мелочи, «никто не пострадает, всё останется, как прежде»). Но по итогам проведенных реформ можно отметить, что наиболее пострадавшей стороной оказались сельские специалисты, а в частности - учителя (и это мы еще не рассматриваем очередные изменения в оплате труда). Во-первых, все учителя (и городские, и сельские) лишились при выходе на пенсию выплаты единовременного пособия в 60 тысяч рублей. Мотивы: подавляющее большинство специалистов (70-80%), воспользовавшись правом на эту выплату, тут же возвращались на работу. Псковские профсоюзы предлагали «растянуть» выплату на три года: по две тысячи рублей ежемесячно при гарантированном нахождении на заслуженном отдыхе. Но предложение не было поддержано администрацией Псковской области и Псковским областным Собранием, которое поддержало отмену этого выходного пособия. Во-вторых, самым спорным оказался (и остается) вопрос «справедливых» компенсаций затрат на жилые помещения и коммунальные услуги сельским педагогам. Напомним, что с 2015 года размер компенсаций этой категории граждан был установлен одинаковый — 1100 рублей. И, если педагоги, проживающие в частных домах с печным отоплением могли быть довольны такой компенсацией на твердое топливо, то те, кто проживают в многоквартирных домах, сильно потеряли: только за отопление плата в районных центрах зимой доходит до 4-6 тысяч рублей. Губернатор Андрей Турчак осенью прошлого года выступил инициатором проведения оптимизации бюджетных расходов Оспорить данное решение исполнительной и законодательной власти для профсоюзов не составило труда (справедливости ради отметим, что вопросом занимался и депутат Псковского областного Собрания Лев Шлосберг, на чьи запросы отреагировала прокуратура, признавшая нарушение). Профсоюзы в областном суде «отбили» сначала компенсации педагогам-пенсионерам, потом работающим педагогам. Но в обоих случаях администрация области и областное Собрание обжаловало это судебное решение в Верховном суде РФ. При том, что уже имеющаяся практика (в том числе Верховного суда) свидетельствует: решение будет принято в пользу защитников льгот. Но именно эти компенсации и являются особенно важным пунктом экономии областного бюджета. Если в мае по весьма предварительной оценке депутата областного Собрания и профсоюзного лидера Ульяны Михайловой речь могла идти о 50 млн рублей экономии на компенсациях, то затягивание возвращения реальных выплат путем обжалования в суде высшей инстанции эту экономию только усилит. Ведь решение Верховного суда, скорее всего (во всяком случае, эта практика более распространена), вступит в силу с момента своего принятия, а не с момента принятия изменений в закон Псковской области. А это значит, что «недоплаченные» учителям компенсации (теперь уже минимум за полгода) никто не вернет. А ведь еще и все процедуры обратных изменений законодательства придется пройти, так что экономия получается существенная. Что в итоге? Еще десять лет назад подобная «оптимизация выплат» могла повлечь за собой и массовый протест граждан, и обращения в СМИ, и обращения в суд. Сейчас большинство предпочитает держаться хоть за что-то. И в этом «держаться хоть за что-то» есть реальная опасность — и для самих граждан, и для реформаторов, читай - для реформ. Ведь все отмечают, как быстро и бесшумно прошли сокращения в сфере соцзащиты, ни один персональный скандал не вышел в зону публичности. А если какие-то и выходили (как в Пыталовском приюте или Вербиловском интернате), то развития не имели. Безусловно, здесь сыграло свою роль известное умение Армена Мнацаканяна поддерживать комфортный психологический климат во вверенной ему структуре. Исполнительскую дисциплину он также умеет поддерживать. Одних с почетом проводить на пенсию, других — попросить поработать побольше. Намного больше — с тем, что нагрузка на одного сотрудника возрастет, господин Мнакцаканян никогда публично не спорил. Но на сколько именно возрастет — никогда публично не называл. И как это отразится на заработной плате тех, кто «по любви, по дружбе» остался тянуть лямку, тоже не говорил, хотя в его докладе по итогам 2014 года некоторое обещание повышения есть — в соответствие с «дорожными картами» и прочими «майскими указами». Но не в связи с повысившейся нагрузкой на соцработников. Поэтому совсем не случайно рабочая группа ОНФ «Социальная справедливость», которая почти тайно (от СМИ, по крайней мере) ведет свою работу, добивается информации о нормативах: нормативах интенсивности труда и предоставления социальных услуг. Есть основания полагать, что по интенсивности уже превышены даже те показатели, о которых упоминалось в нашумевшем отчете Счетной палаты РФ по оптимизации — там речь шла о возрастании нагрузки на социального работника почти на треть. А Псковская область — стареющий регион, здесь у соцработников нагрузка точно не будет уменьшаться. Но никаких прогнозов на этот счет мы не слышим. Хотя, возможно, именно по социальной сфере в конце 2015 года мы получим наиболее вразумительный отчет: ведь уже сейчас более или менее известно - сколько сократили людей, сколько сэкономили средств, в том числе и на урезании социальных расходов (речь не только о социальных выплатах, но и о материально-технической базе стационарных учреждений, например: в начале года шла речь о том, что расходы на нее предусмотрены в объеме 40% от расходов прошлого года). Но ведь есть и другие вопросы. Действительно ли ничего не изменилось для потребителей социальных услуг? Действительно ли «все учреждения остались на своих местах»? Действительно ли стало «только лучше»? Если на них будут отвечать только чиновники, то вопросы следует признать риторическими. Уже сейчас с их слов и при отсутствии какого-либо другого экспертного мнения складывается впечатление, что реформа социалки прошла легко, с единичными случаями возмущения. И всё могло быть хуже. Но в том-то и дело, что всё еще впереди. Не стоит сбрасывать со счетов инертность, охватившую население за годы стабильности: люди медленнее реагируют на реформы, до последнего ожидают высшего вмешательства, которое не допустит сокращения важных для них услуг. Не надо забывать и о полном неприятии гражданами (особенно зрелого возраста, которые еще помнят, как их коснулась «монетизация») любых попыток сокращения социальных обязательств государства, о которых все увереннее говорят на правительственном уровне. И на этом фоне будет очень трудно говорить о безболезненности давно назревших реформ. Елена Ширяева