Президент США Барак Обама сделал комплимент российскому лидеру Владимиру Путину за предельную вежливость, честность и пунктуальность в ходе двусторонних встреч, которые, по его словам, проходят в «деловой обстановке».

Обама поделился своим видением отношений с Россией и ее президентом в обширном интервью американскому журналу The Atlantic, которое по сути представляет из себя попытку обобщить и подытожить внешнюю политику действующего хозяина Белого дома за семь лет в Овальном кабинете.

Автор публикации, обозреватель Джеффри Голдберг, отмечает, что вопреки расхожему мнению Обама не стал описывать отношения с Путиным в негативных тонах. «Правда в том, что на наших встречах Путин скрупулезно вежлив, предельно честен. Переговоры с ним проходят в деловом ключе», — рассказал Обама, пошутив, что «Путин никогда не заставляет его ждать два часа, как это иногда происходит с другими». По его мнению, президент РФ уделяет отношениям с США больше внимания, чем кажется американцам.

В тоже время, характеризуя внешнюю политику Кремля, он повторил озвученные в ходе недавнего послания конгрессу тезисы о том, что, на его взгляд, «влияние России в мире сократилось», а ее роль в кризисах в Сирии и на Украине является попыткой «спасти государства-клиенты». Операцию ВКС РФ в Сирии он считает ошибкой, проводя параллели с американскими интервенциями на Ближнем Востоке.

Тем не менее, Обама дал понять, что хотя такие оценки совпадают с подходами вашингтонских ястребов, он не разделяет их выводов и требований активного противодействия России, в первую очередь в военной плоскости. Свою более сдержанную позицию он в целом объясняет тем, что у США нет жизненно важных интересов в Сирии и на Украине. В основе подхода Обамы, как утверждает журнал, лежит следующий тезис: «Украина играет ключевое значение для России, но не для США. А потому Россия всегда будет обладать доминирующей способностью повышать ставки». «Украина — не страна НАТО и с военной точки зрения всегда будет уязвимой перед Россией, чтобы мы ни делали», — сказал американский президент, отвергнув предположение собеседника о том, что такой взгляд является фаталистическим. «Это реализм, — подчеркнул он. — И это пример того, что нам необходимо иметь предельно ясное представление о своих ключевых интересах, о том, ради чего мы готовы развязывать войну».

Он отверг расхожее мнение о том, что более активное военное вмешательство США стало бы эффективным инструментом сдерживания устремлений России в Сирии и на Украине: «Механизмы сдерживания существуют, но для этого необходимо предельно ясным о том, что стоит войны, а что нет. Если в этом городе кто-кто считает, что мы должны подумать о войне с Россией из-за Крыма или Украины, им необходимо высказать свою точку зрения».

Хотя военная верхушка США регулярно называет Россию «главной и экзистенциальной угрозой», прежде всего из-за ядерных арсеналов, Обама придерживается иной точки зрения, указывая на проблемы в российской экономике, и полагая, что в долгосрочной перспективе США следует больше беспокоиться из-за Китая.

Автор эссе отмечает, что, вероятно, наиболее противоречивой чертой Обамы является не сколько сам инструментарий внешней политики, сколько его определение угроз, видение того, что является критическим для США, а что нет.

«ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ экстремистской группировки ИГИЛ — РГ) не представляет из себя экзистенциальной угрозы для США, — цитирует Обаму The Atlantic. — А глобальное изменение климата потенциально является экзистенциальной угрозой для всего мира, если мы не предпримем каких-либо шагов. Это касается каждой страны, но это медленно разворачивающаяся угроза, поэтому на повестке дня всегда находится что-нибудь более важное».

В целом обозреватель описывает Обаму как достаточно решительного, но осторожного лидера, принимающего решения рассудком, а не политическими инстинктами. Склонного считать, что способность США контролировать ход событий в мире ограничена и военные инструменты этого не исправят. «Почти любая великая держава переоценивала свои силы, растягивала их свыше всякой нормы, — пояснил Обама. — Отправлять наши войска для наведения порядка в любую проблемную точку — это ошибка».

Кроме того, описывается его раздражение «безбилетниками» — этим термином президент называет многочисленных союзников США по всему миру, рассчитывающих «использовать американские мускулы для решения своих узких задач». Прежде всего называются Саудовская Аравия и Турция, а также Израиль, государства ЕС. Отмечается, что Обама изначально считал президента Турции Тайипа Эрдогана умеренным лидером, но затем разочаровался признал его стиль авторитарным.

Автор отмечает, что предрасположенность с сокращению роли США на мировой арене поначалу сочеталась в Обаме с романтическими взглядами на продвижение демократических ценностей. В знаменитой Каирской речи в 2009 году он призывал к постепенной трансформации на Ближнем Востоке, а позже поддержал «арабскую весну», не оправдавшую надежд и повергнувшую многие страны региона в хаос. «Развал «арабской весны» омрачил взгляды президента на то, на какие достижения США могут рассчитывать на Ближнем Востоке, позволил осознать, насколько хаос отвлекал его от других приоритетов, — констатирует Голдберг. — Фатализм Обамы окончательно окреп после провальной интервенции его администрации в Ливии. Это подтолкнуло к его тому, чтобы избегать вмешательства на Ближнем Востоке». «Мы ни в коем случае не должны брать на себя управление Ближним Востоком и Северной Африкой, — считает Обама. — Это было бы фундаментальной ошибкой».

В конечно итоге все это привело Обаму к пожалуй самому скандальному внешнеполитическому решению за все время его правления — «красной линии» в Сирии. Президент США пригрозил бомбардировками Сирии в случае, если ее правительство применит химическое оружие в ходе конфликта. После того, как американская разведка предоставила ему данные, якобы с большой долей вероятности подтверждавшие химические атаки, для Обамы настал час «Икс». Утром 30 августа 2013 года госсекретарь Джон Керри произнес полную угроз речь, указывавшую на готовность США начать военную операцию. Позже ее подкрепил пресс-релиз администрации. На решающем совещании в ситуационной комнате Белого дома окружение президента призывало начать бомбардировки. Однако Обама прервал встречу, вышел на лужайку перед Белым домом с одним из ближайших советников, руководителем аппарата администрации Деннисом Макдоноу и, посовещавшись с ним, вернулся и шокировал свою команду приказом остановить приготовления. Президент решил заручиться поддержкой конгресса, а в последующие дни инициатива России о ликвидации химических арсеналов Дамаска позволила снять вопрос о военной интервенции США. По заключению обозревателя, решение, принятое практически в одиночку, «стало днем освобождения для Обамы, отвергнувшего «доктрину крылатых ракет» внешнеполитического истеблишмента».

Тем не менее, в администрации по-прежнему остается немало сторонников более активного использования военного инструментария. Так, согласно публикации, госсекретарь Джон Керри за последний год неоднократно призывал Обаму нарушить суверенитет Сирии и наносить ракетные удары по позициям правительственной армии чтобы укрепить переговорную позицию США против Сирии и поддерживающих ее Ирана и России. «Керри выглядит перед русскими как болван, потому что у него нет никаких рычагов влияния», — цитирует журнал одного из чиновников администрации. «Однако Обама регулярно отвергал эти предложения и, похоже, начал терять терпение из-за постоянного давления, — пишет The Atlantic. — На встрече Совета национальной безопасности в конце 2015 года Обама запретил выдвигать предложения о военных действиях всем за исключением министра обороны. В Пентагоне это восприняли как прямой отпор усилиям Керри».

Наиболее ярым сторонником интервенций в администрации журнал называет постоянного представителя США при ООН Саманту Пауэр, которая считается апологетом теории вмешательства во имя защиты демократических ценностей, написала книгу на эту тему. Пауэр столь настойчиво призывала Обаму к военной интервенции в Сирии, что, по данным The Atlantic, на одной из рабочих встреч президент оборвал ее очередную пылкую речь словами: «Саманта, хватит, я уже читал вашу книгу».