На следующий день после празднования православными Рождества Христова, с 8 января, в России начинались Святки, или Святые дни — особенное время, посвященное радости и благотворительности. Длятся Святки вплоть до Крещенского сочельника (18 января) — дня строгого поста, потому как это день накануне праздника Крещения (19 января).

Напомним, что значимым церковным праздникам всегда предшествует пост — хотя бы однодневный, но и сам праздник может длиться не один день, а несколько, пока не происходит так называние отдание праздника. Праздник Пасхи (16 апреля в 2017г.), например, длится 40 дней — до праздника Вознесения Господня (25 мая в 2017г.), а отдание праздника Рождества Христово произойдет только 13 января. Так что сейчас в России продолжается празднование Рождества, и продолжается оно Святками, Святыми днями. Так как Святки посвящены радости рождения Христа, то на все это время отменяется еженедельный пищевой пост по средам и пятницам, но — и это принципиально важно! — Церковь в эти дни не совершает венчаний. По причине того, что это период телесного, полового воздержания. Почему так? Да потому что это время радости духовной, а телесное, как мы знаем, может легко перенаправить нашу духовную радость совершенно в иное русло.

Если набрать в Интернете в поисковике слово «Святки», выпадет огромное количество ссылок на статьи, посвященные святочным гаданиям, святочным приметам и карнавальным обрядам. Не верьте! Жизнь русского народа, наших предков, была намного глубже и умнее. Хотя и гадания, и разнузданное веселье в Святые дни тоже имели место быть. Говоря о Святках, можно вспоминать многочисленные, действительно яркие обряды. Но великие классики — Жуковский в поэме «Светлана», Пушкин с его гадающей Татьяной Лариной, Гоголь с его мешками для колядок, Толстой, посвятивший тому, как праздновало Святки семейство Ростовых не одну страницу, дивный Иван Шмелев — все они рассказали про святочные дни настолько жив о и красочно, что вставать с ними в один ряд было бы слишком самонадеянно. Да и ненелепо — давно не живем мы так. И попытки реанимировать те же гадания в тревожной темноте у зеркала, или даже хождение по домам с мешками и пением колядок, не особо приживаются, даже и в деревнях. Поэтому оставим обряды этнографам, у нас есть тема гораздо интересней. Точнее, две темы: что происходит с душой человека, и даже всего народа в момент праздника и после него. И как этими движениями души можно управлять? Как их можно воспитывать?

Для начала вспомним, что традиция отмечать неуемной радостью именно этот, зимний период существовала у наших предков еще лет за 500 до крещения Руси. Как точно подметил Лев Николаевич, «в безветренном 20-ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого-нибудь ознаменования этого времени». И русский народ ознаменовывал: буйным восторгом покорителя - и этих бескрайних снежных просторов своей земли. И этого покоя уснувшей до весны природы. И мчались тройки удалые … Дальше можно раскрыть томик «Войны и мира», или пересмотреть фильм А. Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» — там и про ряженых, и про маски, и про то, как стихия праздника порождает не просто безграничное веселье - разнузданность. А от разнузданности один шаг до непотребства.

Церковь, в своем идеале, всегда защищала человека — в том числе и от самого себя, от тех страстей и стихий, которые в нем живут. Церковь ведь и знает-то об этих страстях и стихиях гораздо больше, чем сам человек — еще бы! — такой опыт аскетики, науки о воспитании души человеческой. При этом, как заметил знаменитый святой XIX века митрополит Московский Филарет, «Дух Христов не враг благозаконных радостей», но именно «благозаконных».

Смотрите, как Церковь организовывает жизнь верующих: она сначала готовит их — телесно, духовно к празднику Рождества долгим сорокадневным постом. Польза сорокадневного поста зимой для здоровья — тема отдельная, сейчас сделаем акцент на другом. На том, что Церковь вводит человека в духовное напряжение праздника. Потом вот он, праздник — Рождество Христово, кульминация духовного и физического движения человека туда, вверх, максимальная высота напряжения. Что дальше? Церковь не бросает человека наедине на этом пике. Понимая, что даже очистившись покаянием в пост, он все равно всегда игрушка страстей. Поэтому Церковь, тоже постепенно, выводит человека из праздника. Ведет человека и в его радости.

Давая возможность душе раскрыться в ней. Но как? Раскрытость души, ее расхристанность опасна — для самой души в первую очередь. Человек должен уметь обуздывать себя. Направлять движения своей души не в разрушающую ее сторону, а, напротив, к спасению. И Церковь учит этому. Показывает дорогу. Она подсказывает, как, куда направить эту открытость, эту энергию радости, говоря: поделись с ближним. Рождество и Святки становятся временем благотворительности. Нас крайне тактично учат, какую радость можно получить, отдавая. Духовную, высшую, ни с чем несравнимую! Поделись с другим — ближним, дальним. Об этом говорят в храмах, во время богослужений, при чтении Евангелия, к этому побуждало когда-то и все общество.

Те, кто читал «Лето Господне» Ивана Шмелева, наверняка запомнили главу о Святках, где рассказано, как на время святых дней барский дом открывал свои двери для люда самого разномастного и даже странного. Странниками и нищими не только не брезговали, не чурались, нет! Их приход был как подарок — еще бы! Накормить нуждающегося, подать милостыню — значит, сделать вклад туда, в жизнь вечную, получить возможность купить себе будущее там, в Царствии Небесном, и даже больше, милостыня — это своего рода откуп от грядущих страданий… Наверное, такой прагматизм и упрощение могут заставить кого-то презрительно поморщиться. И пусть! Эта упрощённость как раз не искажает сути, просто учитывает всегдашний прагматизм и эгоизм самого человека. Но, удивительно, душа даже самого завзятого скареда, из года в год учившаяся получать радость от того, что отдает, воспитывалась. И если человек ловил себя на том, что устыдился, пожадничав, был шанс, что на следующий год его душа могла вспомнить это жгучее чувство стыда. Вспомнить и вдруг, неожиданно даже для скупердяя, вырваться из пут жадности, вырваться и птицей воспарить от радости быть щедрым!