Мой отец Баринов Тимофей Герасимович родился 25 февраля 1912 года в деревне Волкуша Лосевского с/с Великолукского района. К началу войны имел за плечами 29 лет и двух сыновей: семи лет и одного года. Конечно, я многое не помню из его рассказов, но, к сожалению, отца давно уже нет. И расспросить о тех далеких днях уже некого. А так хотелось бы посидеть с ним вдвоем и послушать его рассказы о войне, о его боевых товарищах.

Я расскажу о тех эпизодах, которые наиболее ярко врезались в детскую память.

Немцы окружали деревню в которой был расположен взвод младшего лейтенанта (моего отца). После короткого боя немцы заняли деревню. Оставшиеся в живых спасались бегством. Но поднявших руки, я не видел, рассказывал отец. «Спасаясь от немцев, я прыгнул в пруд посреди деревни. В этом пруду вымачивали лён. Накрылся снопом льна и так просидел до темноты. Вокруг ходили немцы, кричали: «Рус сдавайся», и добивали раненых красноармейцев. Когда стемнело, и прекратились выстрелы, я стал вылезать из пруда. За мной вылезли два красноармейца, которые тоже отсиживались в этом пруду. Посовещавшись, мы двинулись в сторону фронта.

Шли ночами, днем прятались либо в кустах, либо в брошенных избах. И хотя, продвигались мы очень быстро, фронт уходил от нас ещё быстрее. Очень хотелось есть. В деревнях на огородах ели листья капусты, поскольку кочанов ещё не было. Выкапывали картошку и ели сырую. Однажды зашли в один дом. Он был расположен на краю деревни. Спросили у хозяина, нет ли немцев в деревне. Он сказал: «Нет и не было, можете шагать смело». Но не успев сделать и десятка шагов, услышали немецкую речь. Опять пришлось спасаться бегством. На другую ночь, уже в другой деревне, свободной от немцев, местные жители нас накормили и рассказали, что тот мужик, который обманул нас, это недавно назначенный немцами староста. И вот тут отец всегда говорил: «Послушайте внимательно, что характерно, не поленились, вернулись назад в ту деревню и расстреляли гада».

В конце концов, добрались до фронта. И уже почти при переходе, нарвались на немцев. Нас разоружили и два солдата повели нас куда-то в сторону своих окопов. Немцы в начале войны были беспечны, вели нас, винтовки забросив за спину, весело разговаривая и смеясь. Улучив момент, я шепнул своим товарищам: «По моей команде набрасываемся на конвоиров». Зайдя за поворот деревни, поросшей кустами (это место не просматривалось), я скомандовал: «Вперед». Вдвоем мы навалились на одного немца. Другой красноармеец, он был почти двухметрового роста, скрутил голову своему немцу в один миг. Пока мы вдвоем возились со своим немцем, он пришел нам на помощь. Все было кончено. В ту же ночь мы вышли к своим. Нас долго допрашивали, потом вернули оружие и отправили воевать в разные места».

Еще отец рассказывал о своем ранении. Под городом Белым в Калининской области (сейчас Тверская) наши войска пошли в наступление. Выбили немцев с их позиций и погнали через реку, покрытую льдом. Атака развивалась успешно, но последовал приказ отступить. Повсюду раздавались крики: «Измена, измена!». Но тут налетели наши самолёты и стали бомбить реку с противником на льду. Кто не погиб от бомб, утонул в воде. Потом налетели немецкие самолеты, началась бомбёжка наших позиций. Бомбили и обстреливали с пулемётов. «Пулеметной очередью мне перебило обе ноги. Лежу и кричу: «Санитары, санитары!». И вдруг вижу авиабомба летит прямо на меня. Ну все, думаю, вот и конец тебе, Тимофей, пришёл. Бомба упала в двух метрах от меня. Удар был такой силы, что меня даже подбросило. Но бомба не взорвалась.

Позже, уже в госпитале, ко мне пришли сапёры, которые обезвреживали эту бомбу. Показали картонку, которая была вложена между капсулем и ударником. В ней была надпись: «Чем можем, тем поможем. Немецкие антифашисты». В госпитале хирург сказал: «Ампутация обеих ног». Тогда я достал пистолет: «Первого кто ко мне приблизится застрелю, отрезать ноги не дам». Посовещавшись, врачи решили, ладно резать не будем, но скоро должна начаться гангрена‚ тогда все равно придется резать. Но гангрена не началась. Лечение продолжалось больше года. Сначала ходил на двух костылях, потом на одном, затем с тросточкой. Комиссией был признан негодным к строевой службе».

До 1947 года отец нёс службу в должности помощника коменданта в лагере немецких военнопленных. Лагерь находился в городе Великие Луки в крепости. Затем была организована провокация. Приговор военного трибунала: лишение воинского звания, наград. Десять лет сталинских лагерей без права переписки и посмертная реабилитация. Но это уже другая история.