23 октября в Пскове в Доме Союзов, что на Советской, 15 собрались те, кого наше государство когда-то признало жертвами политических репрессий. Собрались, чтобы обсудить проблемы своей социальной защиты, порожденные еще девять лет назад вступлением в силу федерального закона №122-ФЗ. Он вошел в историю как «закон о монетизации льгот». И практически полностью изменил саму идею другого федерального закона от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий». На встречу в Дом Союзов общество «Мемориал» пригласило губернатора Псковской области Андрея Турчака, главу Пскова Ивана Цецерского, представителей Государственного управления социальной защиты населения и областной прокуратуры. Никто из приглашенных, за исключением представителя прокуратуры, не пришел. С губернатором понятно, ему сейчас не до репрессированных. Бюджетный процесс в разгаре, и будущие непопулярные реформы приходится обсуждать в режиме «нон-стоп»: и с депутатами, и с главами районов, и со своим Общественным штабом, который составлял в период предвыборной кампании Народную программу на следующие пять лет. Когда события в стране (точнее, в мире — у нас же для внутреннего кризиса всегда имеются внешние причины) стали развиваться по «негативному сценарию», приходится объяснять общественности горькие бюджетные перспективы. Но хоть кого-нибудь из администрации области можно было отрядить и в Дом Союзов. Однако даже из соцзащиты никто не пришел, при том, что получение приглашения председателю псковского «Мемориала» Юрию Дзеве в управлении подтверждали. И от Псковской городской Думы никого не было. От чего напрашивается вопрос: действительно ли все дело в чиновничьей и депутатской занятости? Или в том, что сейчас само определение этой категории граждан РФ - «жертвы политических репрессий» - заставляет держаться от них подальше? Мало ли что. Ситуация в стране такая, что, глядишь, новых «врагов народа» завтра надо будет искать, а тут с этими, реабилитированными, еще разбирайся. Их, конечно, мало осталось. В 2007-м году (в год 70-летия с начала большого террора), когда в Пскове у Мироносицкого кладбища открывали закладной камень на месте будущего памятника репрессированным, звучала цифра — 3,5 тысячи человек. Столько их тогда было в Псковской области. 23 октября 2014 года Юрий Дзева сказал собравшимся: «Нас осталось около двух тысяч человек». На встречу пришло почти 200 из них: все уже пожилые, больные люди. Это преимущественно члены семей «врагов народа», дети отцов, расстрелянных еще до Великой Отечественной войны. Они прошли все, что на самом деле полагалось тем, кто «за отцов не отвечает»: поражение в правах, ссылки, детдома. Их анкетные данные даже в более вегетарианские времена служили препятствием для поступления в вузы, влекли негласные запреты на профессию. Правда, им никто не говорил «не нравится страна, убирайтесь». Да им и в голову бы не пришло в чем-то винить Родину, на которую они потом работали всю свою жизнь, кто где мог. Но был период, когда страна признала свою вину перед этими людьми. Был. И, видимо, закончился. Дело в том, что в отношении этих людей девять лет назад была вновь допущена огромная несправедливость. Как мы уже отметили, закон о монетизации льгот изменил саму идею закона РФ о реабилитации жертв политических репрессий. Правительство РФ исключило из преамбулы этого закона упоминание о моральном ущербе, причиненном им. Оно причислило людей, пострадавших от тоталитарного режима, к льготникам — то есть к людям, поощренным льготами за свои трудовые и прочие заслуги. Конечно, в нашей стране ветеран труда вполне может быть бывшим репрессированным, ныне реабилитированным. Но свои «льготы» он может получать, напомним, либо как ветеран, либо как жертва политических репрессий. Тут всё жестко, экономно, какие бы годы стабильности страна не переживала. Но мало того, что, как подчеркнул Юрий Дзева, за предыдущие годы государство не нашло возможности компенсировать жертвам репрессий причиненные им страдания. Оно еще и переложило с себя ответственность за социальные льготы репрессированным на плечи регионов. «Согласно 122-ФЗ право, но не обязанность оказывать жертвам политических репрессий социальную поддержку предоставлено субъектам Федерации в соответствии с их финансовыми и иными возможностями», - напомнил Юрий Андреевич. Это решение было не просто странным, но и поразительно нелогичным. Репрессии ведь были делом государственного масштаба и, простите, значения. Никакой «региональной специфики» в них не было. При чем же тут субъекты Федерации с их хилыми бюджетами? Хотя, по информации Юрия Дзевы, в соседней Новгородской области не только до сих пор сохраняют ряд натуральных льгот для репрессированных (и региональных льготников вообще), но и предоставляют ежемесячную денежную выплату в размере 991 рубль. Откуда у соседей деньги? В Псковской области сейчас репрессированным, как и другим региональным льготникам предлагается ежемесячная выплата почти в два раза меньше, а также 50% оплаты коммуналки (в виде компенсации — не натуральной льготой), проездные за 50% стоимости, компенсацию на твердые виды топлива. Также они имеют преимущество при вступлении в садоводческие, огороднические и дачные некоммерческие объединения граждан (большинству реабилитированных далеко за 70 — им эта «льгота» позарез нужна, конечно), право на первоочередное выделение земельных участков под жилищное строительство (разве что детям их оставить). Они — первые на очереди при приеме в дома престарелых. И на установку телефона (есть сейчас такие очереди?). Вот, в общем-то, и все. Да что там говорить, если сейчас человек, у которого в период репрессий был отнят дом, может получить в качестве компенсации 10 тысяч рублей (если он еще докажет свою потерю). За утрату имущества (ее, опять же, надо доказать) можно получить 4 тысячи рублей. Те, кто пережил каторжные работы (а людей, прошедших ГУЛАГ, в Псковской области в живых уже нет), могли бы рассчитывать на компенсацию в объеме 75 рублей за месяц каторги. Зачем репрессированные звали на свое собрание губернатора, главу города, соцзащиту? Чтобы рассказать им еще раз то, что и без них известно? Нет, они хотели обратиться к региональной власти с просьбой о внесении изменений в тот самый закон Псковской области о социальной поддержке отдельных категорий граждан — с тем, чтобы компенсации действительно компенсировали им ранее утраченные возможности. Они хотели донести свои проблемы до соцзащиты — и по лекарственному обеспечению, и по медицинскому обслуживанию. В итоге, доносили друг до друга. И по этому внутреннему диалогу видно, насколько у этих людей уже мало сил, насколько испорчены их нервы. И насколько же им уже нечего терять... Не зря Юрий Дзева часто повторяет, глядя на своих товарищей по обществу: «На смену репрессированной юности пришла репрессированная старость» Они приняли два обращения. Одно по поводу регионального закона — к губернатору Псковской области, второе — к президенту РФ по поводу закона о реабилитации жертв политических репрессий и закона о монетизации. Трудно поверить, что спустя 10 лет эти законы можно будет пересмотреть. А после многочисленных заявлениях о планах по всяческому объединению в Псковской области (уже не только районов) поверить в это просто невозможно. Но мы не можем не дать этим людям шанс быть услышанными. Елена Ширяева